Миша Жванецкий родился на Молдованке в Одессе, в семье врачей – хирурга и стоматолога. В начале Великой Отечественной войны отца призвали в армию, а Михаил вместе с мамой эвакуировался в Ташкент, там пошёл в школу. В 45-ом вернулись в родной город и он продолжил обучение в школе.
В 1956 году Михаил окончил Одесский институт инженеров морского флота, был комсоргом факультета механизации портов, занимался спортивной гимнастикой; имея второй разряд, выступал на соревнованиях. После окончания института работал в порту вместе с Виктором Ильченко: Михаил – механиком по кранам, а Виктор – механиком по автопогрузчикам. Жил недалеко от Привоза. Одесситы до сих пор рассказывают то ли байку, то ли правдивую историю о дворе его юности, которую якобы сам Михаил Михайлович рассказал им. «Найти меня очень легко. Заходите ко мне во двор, и несколько раз громко зовёте: «Рабинович!». Откроются все окна, кроме одного. Это и будет моё окно, потому что у нас во дворе все Рабиновичи, и только один я – Жванецкий».
Ещё когда учился в институте был увлечён студенческим театром, разделяя любовь к искусству с Ильченко и Романом Карцевым. Благодаря Роману позже познакомился с Аркадием Райкиным. В 1964 году Михаил по приглашению Райкина стал завлитом его Ленинградского театра миниатюр. И началось…
Завтрак по Жванецкому
Сначала мы хотели собрать самые-самые цитаты из выступлений Михаила Михайловича, но разве можно надёргать цитат из его выступлений? Это сделать невозможно, слова все надёжно спаяны и идут ровно в ряд, как бравые войны на параде – не расцепишь.
Потом нашли его миниатюру «Зима 91-го» и очень обрадовались – она вся про еду и про ностальгию, а это в нашей стране всегда в почёте. А потом загрустили, потому что Жванецкий – это не только буквы, это и его голос, характерная манера чтения своих текстов и даже поза. И мы решили «Зиму» не трогать, а предоставить вам рецепт от Михал Михалыча. Это рецепт воскресного завтрака по мотивам эстрадной миниатюры «Воскресное утро», которую исполняли Ильченко и Карцев! Думаем, что против такого подхода Жванецкий был бы не против, потому что знал толк в хороших продуктах и настоящей, честной домашней кухне.
Опять же по словам одесситов, как и во многих еврейских дворах города, соседям Жванецкого не нужен был повод, чтобы устроить себе праздник и накрыть стол. Каждый выносил во двор то, что приготовил или купил: горячее, холодное, жидкое, хрустящее, траву, листья, плоды и, чтобы ножом мясо можно было нарезать – тонкими кусочками и большими ломтями, и рыба ещё чтобы шкворчала на горячей сковороде. И все ужинали за одним столом – локоть к локтю, слово за слово. Это было в порядке вещей.
Позже Михаил Михайлович рассказывал, что во время работы в порту самым желанным блюдом для него были оладьи со сметаной.
Став взрослым, Жванецкий не утратил чувство прекрасного: он так и остался преданным поклонником одесской кухни. С удовольствием ел куриный шашлык, фаршированную рыбу, жареную камбалу и конечно же морских бычков, но только, чтобы хрустящие были – с золотистой корочкой. Про такие блюда говорили: «Дворовое меню тёти Сони». Уважал и раков. Они были для Жванецкого особым ритуалом. Возможно поэтому монолог «Раки по пять рублей» получился таким блистательным и народным.
Итак, начало воскресного дня. Завтрак. Блюдо рассчитано на одного. Важно, чтобы в момент приготовления и его использования на благо себя, в квартире больше никого не было. Воскресный завтрак по Жванецкому – дело интимное, личное и не требующее суеты.
1. Достал из холодильника помидоры, лук, салат, яйца, колбасу, сметану. Снял с гвоздя толстую доску. Вымыл всё чисто и начал готовить себе завтрак.
2. Помидоры резал частей на шесть и складывал горкой в хрустальную вазу. Нарезал перцу красного мясистого, нашинковал луку репчатого, нашинковал салату, нашинковал капусту, нашинковал моркови, нарезал огурчиков мелко, сложил всё в вазу поверх помидор. Густо посолил. Залил все это постным маслом. Окропил уксусом.
3. Чуть добавил майонезу и начал перемешивать деревянной ложкой. И ещё. Снизу поддевал и вверх. Поливал соком образовавшимся и – ещё снизу и вверх.
4. Взял кольцо колбасы крестьянской, домашней, отдающей чесноком. Отрезал от него граммов сто пятьдесят, нарезал кружочками и на раскалённую сковородку. Жир в колбасе был, он начал плавиться, и зашкворчала, застреляла колбаса.
5. В это время чайник засвистел и пустил постоянный сильный пар. Тогда достал другой, фарфоровый, в красных цветах, пузатый, и обдал его кипяточком изнутри, чтобы принял хорошо. А туда две щепоточки чайку нарезанного, подсушенного и залил эту горку кипятком на две четверти. Поставил пузатенького на чайник, и он на него снизу начал парком подпускать…
6. А колбаска, колбаска уже сворачиваться пошла. Её яйцом сверху. Ножом по скорлупе – и на колбаску. Три штуки вбил и на маленький огонёк перевёл.
7. А в хрустальной вазе уже и салатик соком исходит под маслом, уксусом и майонезом. Подумал – и сметанки столовую ложку сверху для мягкости. И опять деревянной ложкой снизу и всё это вверх, вверх.
8. В сковородке уже и глазунья… Сверху прозрачная подрагивает, и колбаска в ней архипелагом.
9. Чайник… Снял пузатого и ещё две четверти кипяточку. А там уже темным-темно, и ароматно пахнуло, и настаивается. Опять поставил чайник.
10. Достал из холодильника баночку, где ещё с прошлого года хранилась красная икра. От свежего круглого белого хлеба отрезал хрустящую горбушку, стал мазать её сливочным маслом. Масло твёрдое из холодильника, хлеб горячий, свежий, тает оно и мажется с трудом. Затем икрой красной толстым слоем намазал.
11. Сел. Поставил перед собой вазу. В левую руку взял хлеб с икрой, а в правую деревянную ложку и стал есть салат ложкой, захлебываясь от жадности и откусывая огромные куски хлеба с маслом и икрой. А потом, не переставая есть салат, стал ложкой прямо из сковороды отрезать и поддевать пласты яичницы с колбасой и ел всё вместе.
Спасибо вам, Михаил Михайлович! С днём рождения!